При всей трагичности смерти любого человека для членов его семьи, жители бывшего губернского центра, не рассматривали смерть командующего как общественно-значимую трагедию и вскоре забросили не только его могилу, но и все старое кладбище, землю которого растущее поселенье включило в линию своих построек. «В городе Георгиевске, - пишет В.А. Потто, на самой окраине предместья, называемого Тифлисской слободкой, на юго-запад от старой крепости, видны еще и поныне остатки когда-то большого, но давно покинутого кладбища, современного самому основанию города. Три-четыре надгробных памятника, полуразрушенных временем и разбросанных теперь по середине улицы, уныло смотрят своими развалинами… На одной из этих могил лежит на каменном основании разбитая пополам чугунная плита, не привлекающая к себе ничьего внимания»[5].

В 1858 году, полицмейстер М.Ф. Федоров, объезжая город, случайно наткнулся на заброшенный памятник и, прочитав надпись на плите, сообщил о нем, как о местной достопримечательности в Тифлис. Занимавшийся в это время мемориальной деятельностью, князь А.И. Барятинский, «пожелал почтить память своего отдаленного предместника. Он приказал привести в порядок могилу покойного графа, поставить на ней приличный памятник и устроить вокруг него решетку из старого оружия и чугунных пушек, хранившихся в георгиевском арсенале»[6]. Однако, сам А.И. Барятинский вскоре покинул пост Наместника, а его идея коммеморировать память вельможи, связанного с Кавказом лишь фактом своей смерти, не могла получить поддержки. Вместо реставрационных работ, местная общественность принялась обсуждать вопрос: на той ли могиле лежит одинокая и никому не нужная плита? Строительству памятника де-Бальмену мешала полу-анекдотическая история, связанная с упраздненьем старого Георгиевского крепостного кладбища в 1800 г., когда все его постройки, включая могильные плиты и памятники начали расхищаться местными жителями, использовавшими их как строительный материал для хозяйственных нужд. «Уцелела только каким-то чудом одна, разбитая пополам, чугунная плита графа де-Бальмена; но, по словам стариков, даже и эта плита была унесена городским секретарем и долго лежала у него во дворе, служа вместо садовой скамейки; только при вмешательстве городской полиции удалось, наконец, возвратить ее обратно на могилу, хотя могила до настоящего времени стоит заброшенная и всеми забытая, вместе с заслугами графа де-Бальмена»[7].

Население растущего городского поселения упорно не хотело помнить о начальнике-однодневке и «через шесть лет, в 1864 году, снова возник вопрос: точно ли находится прах покойного графа в могиле или же, как утверждали некоторые, он был перевезен на родину?»[8] Несмотря на то, что специально созданная комиссия, проведя эксгумацию захоронения подтвердила подлинность указанного места «насколько можно было судить по уцелевшим еще принадлежностями генеральского мундира»[9], а местный военный инженер удостоверился, что каменный свод склепа может выдержать вес предполагаемого памятника, «этим все и окончилось» [10]. Памятник графу де-Бальмену в Георгиевске не был возведен, а частное захоронение генерала так и не смогло, несмотря на все старанья имперской пропаганды, приобрести общественно-значимый характер не только в XIX, но и в начале ХХ в. «И если в настоящее время нельзя почему-либо обнести могилу решеткой из старых орудий, писал в 1906 г. В.А. Потто, - то следовало хотя сделать над ней каменное возвышение и на него положить плиту, которую надо беречь как характерное надгробие XVIII века. Во всяком случае следует перенести с улицы прах усопшего командующего кавказскими войсками или внутрь старинного Георгиевского собора, или же на новое городское кладбище»[11].

 

Литература:

1.     Потто В. А. Памятники времен утверждения русского владычества на Кавказе. Тифлис, 1906. Т. I, с. 31.

2.     Там же, с. 31-32.

3.     Там же, с. 31.

4.     Там же, с. 31 – 32.

5.     Там же, с. 30 – 31.

6.     Там же, с.37.

7.     Там же, с. 39.

8.     Там же, с. 39.

9.     Там же, с. 38

10. Там же, с. 38

11. Там же, с. 38.