В 1845 г. для занятия земель в междуречье Терека и Сунжи был основан новый Сунженский казачий полк. На землях в приграничье возводились новые казачьи станицы, в которые переводились линейные и донские казаки со своими семьями. Командующим Сунженского полка был назначен талантливый офицер Кавказского корпуса Н.П. Слепцов, имевший огромный опыт ведения войны в приграничье.

Будущий казачий атаман происходил из мелкопоместного дворянского рода. Он родился 6 декабря 1815 г. в родовом именье в селе Кологривке Саратовской губернии. Молодой Слепцов учился в Благородном пансионе Демидовского училища в Ярославле, а затем – в Петербургском Горном институте, однако, в сентябре 1834 г. решил связать свою судьбу с военной службой: поступил в школу гвардейских подпрапорщиков и юнкеров, и, по окончании ее, был зачислен в унтер-офицеры Лейб-гвардии Литовского полка. В июле 1840 г. в звании штабс-капитана, Н.П. Слепцов перевелся в действующую армию – Нижегородский драгунский полк на Кавказе и в должности адъютанта поступил к начальнику штаба войск, расположенных на Кавказской Лини и в Черномории.

С этого времени Н.П. Слепцов участвовал в бесчисленных экспедициях Кавказской войны: в походах в Чечню 1840 и 1841 гг.; в набегах за Кубань 1842 г.; отражал набег горцев на ст. Мохошевскую и охранял Военно-Грузинскую дорогу; в 1843 г. в Дагестане он участвовал в де-блокаде отряда Д.В. Пассека в Зырянах; в 1844 г. в составе отрядов генералов Нейдгарта и Гурко воевал в Чечне и, наконец, 19 января 1845 г. был назначен командиром 1-го Сунженского линейного казачьего полка[1].

Он быстро превратившись из официального командира в признанного казачьего лидера. В результате Н.П. Слепцову с небольшим казачьим отрядом удалось не только отстоять земли в междуречье Терека и Сунжи, отбив очередной набег мюридов, но и нанести им ответный удар – захватить мощное укрепление Шамиля, построенное в ауле Шали. «В самое короткое время после сформирования Сунженского казачьего полка и заложения прекрасных его станиц, Слепцов и храбрые его казаки, вполне достойные такого начальника, сделались грозой наших неприятелей в этой стороне и, вместе с тем, надеждою и уверенностью для более благомыслящих Чеченцев; потому что тот же самый Слепцов, который никогда не знал ни одного неудачного дела, приобрел общее уважение справедливостью во всех сношениях и ласковым обхождением с теми, которые расположены были с нами мириться»[2], - пишет о генерале современник.

Станица Слепцовская. Памятник генералу Н.П. Слепцову.

По отношению же к так называемым «немирным» горцам, Слепцов был сторонником применения самых жестких мер. Его полк принимал активное участие в проведении «превентивных» набегов на горские поселения в Малой Чечне. Их цель объяснялась командованием достаточно прямолинейно: разоряя непокорные аулы, российские власти лишали мюридов средств к сопротивлению с тем, чтобы противники «находили в своих постепенно очищаемых лесах лишь ненадежное убежище»[3]. Добыча, захваченная в аулах, доставалась казакам.

10 декабря 1851 г. во время одной из таких экспедиций, в бою у реки Гехи, Н.П. Слепцов был убит случайной пулей. По оценке современников, Сунженские казаки восприняли смерть своего командира как невероятную трагедию. «Весть роковая разнеслась уже накануне по Сунже и отовсюду, из всех станиц, старые и малые пошли в станицу Сунженскую взглянуть в последней раз на столь дорогое и знакомое им лицо. Даже слепых взяли с собой. Целый народ, населяющий край, ожидал в безмолвии, прерываемом лишь стонами и рыданиями, приближения праха своего вождя. Все кинулось к гробу, все бросилось смотреть на бездушное лицо; матери, говоря маленьким детям своим: «смотрите, вот кто был отцом и защитником нашим», клали грудных младенцев на гроб. Повсюду слышны были восклицания: «лучше бы у меня отец был убит, или сын, или брат»; тот говорил: «он меня из плена выкупил»; другой: «он семью нашу поддержал после смерти отца, погибшего в бою». Каждого из них лично знал Слепцов, ведал все их нужды, делил с ними горе и радость. Он сделался для казаков столь необходимым, что они, знакомые с бранной тревогой и привыкшие в боях смотреть в лицо смерти, не могли свыкнуться с мыслью о его потере, думали: не оживет-ли он от своего тяжелого сна и встанет, и раздастся его призывный клик: “На конь! За мной!”»[4].

Легенды сунженских казаков рассказывали о том, что сунженцы три дня оплакивали смерть своего атамана и по требованию казаков генерал был похоронен в станице Сунженской в простом мундире своего казачьего полка, а не общевойсковом парадном генеральском мундире. За колесницей, везшей тело генерала траурная процессия несла полковое знамя и вели белого коня, на котором народный герой был убит[5].

Заслуги Н.П. Слепцова были отмечены и официальными властями: 29 декабря 1851 г. по распоряжению Николая I Сунженская станица, где был погребен прах генерала, была переименована в Слепцовскую. Власти так же запретили брату погибшего генерала переносить прах погибшего героя в его родовое именье, как того требовали родственники, считая, что генерал должен служить империи и ее основной опоре на Кавказе – казакам и после своей смерти. Отказывая родственникам погибшего, Кавказский наместник отмечал, что «тело покойного не должно быть увезено с Сунжи, тем более, что генерал Слепцов сам желал быть там похороненным; сверх того, это произвело бы уныние между населением Сунженского полка»[6]. Образ Н.П. Слепцова, таким образом, становился важным объектом коммеморации, а легенды о деятельности генерала в Малой Чечне наполнялись все большими деталями[7]. «Имя его, воспетое в казачьих песнях, не будет забыто потомством; он сделался любимым героем сказаний и легенд этого края»[8], - отмечал современник.

На могиле генерала жителями Слепцовской станицы был возведен довольно оригинальный памятник, выполненный в стиле казачьих братских могил. Он был по отчету наказного атамана Терской области, сооружен в начале 50-х годов XIX века – по «горячим следам» коммеморируемого события[9]. Первоначально, речь шла об изготовлении его из тесаного камня по рисунку флигель-адъютанта Г. Г. Гагарина. По предварительным подсчетам на это требовалось 6306 руб. Однако, М.С. Воронцов настоял на памятнике из цельного камня в виде куска натуральной скалы без всякой искусственной отделки, с указанием на нем фамилии погибшего и года смерти. Предполагалось, что издержка на приготовление и перевозку цельного камня не будет превышать 1 тыс. руб. серебром. Остаток же, от запрашиваемой на памятник суммы Воронцов предлагал «обратить в капитал и из процентов оного в память покойного вспомоществлять ежегодно вдовам сунженских казаков, убитых в делах с горцами». На документе с этими предложениями стояла следующая резолюция: «Высочайше повелено исполнить согласно предложению кн. Воронцова»»[10]. итоге, на общем станичном кладбище среди могил погибших казаков, появился памятник генералу Слепцову. Склеп, в котором покоилось тело генерала, был выложен из булыжных камней. Он служил постаментом для оригинального монумента: над довольно высоким, в человеческий рост надгробием, вместо привычного имперского обелиска, возвышался обломок скалы округлой формы. Памятник по описанию современников был «подобием холма, на вершине которого помещен огромных размеров камень, вывезенный из Назани; наверху его водружен крест из ядер “вестовых пушек”, кругом поставлена железная решетка. На камне скромная надпись: “Николай Слепцов. 1851 г.”»[11]. Символика памятника объяснялась военными достаточно прямолинейно: как кусок скалы, оторвавшийся от единого целого горной цепи Кавказа, так и генерал Слепцов был вырван смертью из единого целого организма Кавказской армии. У казаков же при взгляде на памятник возникала собственная аллегория: мертвый генерал лежал среди могил своих подчиненных – тех казаков, которых он так любил. Он при жизни был самым достойным казаком всего Сунженского полка, и после смерти его памятник высоко возвышается над могилами подчиненных, которые все еще чтут установленную генералом дисциплину и субординацию. При такой трактовке, монолитная глыба над надгробием генерала превращалась в символ крепости, единства и сплоченности не только жителей Слепцовской станицы, но и всего сословия Терских казаков. Это, скорее всего, и было «послание», которое по мысли его строителей, нес памятник в станице Слепцовской.

Имея явные черты частного надмогильного памятника и будучи даже размещенным на станичном кладбище, памятник Н.П. Слепцову приобрел все признаки общественного монумента. Казаки чтили памятник: совершали возле него панихиды и с гордым видом фотографировались на его фоне в полном обмундировании своего полка[12]. О монументе знали и далеко за пределами бывшей Сунженской станицы: его изображали в трудах, посвященных деятельности Н.П. Слепцова наряду с портретом генерала[13].

Во время волнений 1877 г. в Чечне памятник был поврежден вандалами, а захоронение героя-кавказца вскрыто. По словам очевидца этого события урядника И. Киселева, о пробитии стены склепа станица узнала от мальчиков пастухов, пасших вблизи кладбища овец. Обследовавшие склеп казаки обнаружили, что крышка дубового гроба была приподнята и отклонена одним краем на стенку склепа. В полуоткрытом гробу лежали непотревоженные кости, но из украшений мундира не хватало одной эполеты и газырей. После этого происшествия, стены склепа, сложенные первоначально из булыжника, были обложены обожженным красным кирпичом[14]. В этом виде памятник простоял до начала ХХ в. «Памятник Генерал-майору Н.П. Слепцову находится на общественном кладбище, конусообразной формы, каменный, обложенный кирпичом с большим булыжным камнем и крестом наверху»[15], - кратко сообщает в своем отчете Наказной атаман Терской области.

Литература:

1. Генерал-майор Николай Павлович Слепцов// Кавказцы или подвиги и жизнь замечательных лиц, действовавших на Кавказе/Под ред. С. Новоселова. Т. 1. СПб., 1857. - С. 2-4.

2. Там же. - С. 5.

3. 2. Там же. - С. 7.

4. 2. Там же. - С.20.

5. 2. Там же. - С.20.

6. Цит. по: Терцы. Сборник исторических, бытовых и географическо‑статистических сведений о Терском казачьем войске. С. 144.

7. Слепцов В. А. Один из Кавказских героев / / Исторический вестник. 1901. № 12.

8. Биографический очерк Генерал-Майора Николая Павловича Слепцова //Кавказскй календарь на 1877 г. Тифлис, 1876. - С. IV.

9. РГИА, ф.1284, оп.188, д.397, л.5.

10. Колосовская Т.А. «Рыцарь без страха и упрека»: образ Н. П. Слепцова в представлениях современников и исторической памяти // С. 316.

11. Биографический очерк Генерал-Майора Николая Павловича Слепцова… - с. V.

12. РГИА ф. 1293, Оп. 169, д. 2276, л. 1.

13. Потто В. А. История 44‑го драгунского Нижегородского его императорского высочества государя наследника цесаревича полка. СПб., 1894. Т. IV., с. 55.

14. Слепцов В. А. Один из Кавказских героев. С. 968.

15. РГИА, ф.1284, оп.188, д.397, л.4 об.

Российские историко-культурные памятники XIX- начала ХХ вв. на Северном Кавказе

Станица Слепцовская. Памятник генералу Н.П. Слепцову.