Штурм начался ранним утром 22 марта. «Едва стало рассветать, - пишет историк тенгинского полка, - как вдали обозначились темные толпы горцев. … Когда передовые части неприятеля подошли, с Джубгского бастиона грянуло орудие; вслед за тем раздался неистовый гик и неприятель, имея в руках лестницы и двигаясь стройною массою с развевающимися значками, бросился на штурм. С бастиона успели сделать вдоль рва укрепления еще один выстрел картечью, наполнивший ров множеством трупов. Это не остановило горцев: взбираясь по лестницам и цепляясь крючьями за туры и углы бойниц, они полезли на гребень бруствера. Здесь завязался отчаянный рукопашный бой»[4]. Подавив гарнизон своим численным перевесом, горцы оттеснили солдат вглубь укрепления, затем одна часть защитников отступила на кавалер-батарею, а вторая заняла оборону в центре укрепления – у порохового погреба. «Укрепление уже пылало, описывает историк тенгинского полка последние минуты обороны, - больница раньше всех была подожжена горцами и в пламени пожара погибло до ста человек тяжелобольных. На всех бастионах уже развевались красные значки горцев, знаменуя их победу. Последняя горсть тенгинцев, отступившая к кавалер-батарее, оборотило 4 орудия вовнутрь укрепления и, совместно с оставшимися в живых артиллеристами, обдавала картечью толпы горцев, которые рыскали с окровавленными кинжалами и шашками по укреплению в поисках добычи. Видя, что настал момент выполнить клятву, Осипов, со словами: «Пойду, сделаю память», с пылающим фитилем устремился в промежуток между казармою и цейхгаузом. Тенгинцы в числе сорока человек бросились вслед за ним, штыками пролагая дорогу к морской батарее. … Едва тенинцы достигли цейхгауза, потеряв по пути 20 человек убитыми, Архип Осипов крикнул: «Пора, братцы! Кто останется жив, помни мое дело!» И с этими словами, побежал к пороховому погребу. Вслед затем раздался страшный треск, все содрогнулось, и целый столп дыма с пламенем, с человеческими трупами, с камнями, взвился на воздух. … Так погибло в сороковом году укрепление Михайловское вместе с героем-тенгинцем»[5]. Несколько оставшихся в живых солдат, вместе с штабс-капитаном Лико были захвачены в плен, однако кроме них, противник, потеряв около 3 тыс. человек не смог захватить в укреплении ничего ценного. «Горцы прозвали это место “проклятым” и впоследствии говорили, что никогда не ожидали столь упорного сопротивления и не припомнят таких больших потерь. Они, впрочем, с неохотой рассказывали об этом событии, но всегда с большим уважением отзывались о самом Лико и о храбрости всего гарнизона»[6].

Узнав о гибели Михайловского укрепления Николай I назначил специальную комиссию по расследованию всех обстоятельств обороны. Показания снимались со всех уцелевших после взрыва военных, а к горцам даже был послан специальный лазутчик узнать о судьбе штабс-капитана Лико и получить из первых рук рассказ о гибели укрепления (который, однако, уже не застал Лико в живых). «Казалось, - говорит в своих записках начальник штаба Г.А. Филипсон, - самая сущность события не давала никакой надежды на полное раскрытие истины с юридической точностью; но тут помогли неожиданные обстоятельства. Со времени взятия Михайловского укрепления прошло несколько месяцев. В продолжении этого времени вышло от горцев около 50-ти нижних чинов, избегших участи своих несчастных товарищей. Под священническим увещеванием с них были сняты показания, которые в подлиннике и представлены военному министру». Государь был сильно тронут их чтением и приказом по армии от 8-го ноября 1840 года за № 79 … объявил о подвиге рядового Тенгинского полка Архипа Осипова»[7].

В 1876 году по инициативе Кавказского наместника Михаила Николаевича Романова было принято решение на месте руин бывшего Михайловского укрепления в поселке Архипо-Осиповке возвести памятник. По мысли бывшего главнокомандующего Кавказской армией, он должен был быть поставлен «таких размеров и на таком месте, чтобы виден он был с судов, проходящих возле берега»[8].

Поставленный, по словам губернатора Черноморской губернии, приблизительно на месте взорванного Архипом Осиповым порохового погреба[9], памятник, характеризовался современниками как «скромный, но величавый по мысли». Он представлял собой известный христианский символ - «чугунный, ажурной работы крест, высотой в 15 и шириной в 1 аршин, установленный на правильно обтесанном пьедестале из местного камня» [10]. На металлической доске постамента была помещена надпись: «77 пехотного Тенгинского Его Императорского Высочества Великого князя Алексея Александровича полка рядовому Архипу Осипову, погибшему во славу русского оружия 22-го марта 1840 г. в укреплении Михайловском, на месте которого сооружен сей памятник». Крест, весом в 120 пудов состоял из 10 частей, свинчивавшихся между собой четырьмя железными винтами. Он был отлит на заводе Фронштейна в Ростове-на-Дону, откуда доставлен на место морем и обошелся инженерному ведомству в 500 руб. Общая стоимость памятника составила 2000 руб.[11] Со второй половины 70-х гг. XIX в.  памятник Архипу Осипову стал ведущей достопримечательностью всего поселка, однако, в отчете губернатора перед МВД упоминается довольно кратко, как «скромный памятник доблестному воину – крест с надписью» [12].

 

Примечания.

1.     Берже А. П. Защита Михайловского укрепления 22-го марта 1840 г. // Русская старина. 1877. № 6. - С. 277.

2.     Там же.

3.     Тенгинский полк. - С. 212- 213.

4.     Там же. - С. 216.

5.     Там же. - С. 217-219.

6.     Там же. - С. 219.

7.     Там же. - С. 221.

8.     Там же. С. 224.

9.     РГИА. Ф.1284, оп.188, д.357, л.2.

10. Тенгинский полк. С. 223-224.

11. Там же. - С. 224.

12. РГИА. Ф.1284, оп.188, д.357, л.2.