Собрав необходимый материал, казаки приступили к строительству и «менее чем в два года трехпрестольный собор, с крышей и шелевкой вокруг сложенных из брусьев стен постройкой был окончен»[3]. Важность скорейшего возведения для казаков храма подчеркивал факт, что служба в нем началась даже до завершения строительства внутри храма главного иконостаса, а войсковые хроники перечисляют всех причастных к созданию центрального объекта собора и сообщают, что сотник Планкевич закупил в Москве «нужные материалы» для иконостаса; студент Емельян Иванчин чертил план; «крепостной дворовый человек майорши Анны Желобовой Иван Слезнев резал на дереве узоры»; купец Федор Федоров красил и золотил резьбу; иконы грунтовал казак Василий Варшавский, а рисовал – «Московского живописного цеха живописец Никифор Чеусов» [4]. Работы были закончены в 1807 г.[5] Народный характер строительства главного войскового храма подчеркивал не только факт участия в работах представителей самых широких социальных прослоек, но и то, что, когда войсковые средства закончились, то для возведения «придельных престолов» среди казаков был открыт сбор средств, который дал возможность возвести вокруг центрального купола еще пять дополнительных.

Одним из ведущих сюжетов, связанных с возведением собора, стал рассказ о водружении на место главного колокола. Кубанские казаки начала ХХ века рассказывали, как их предки-переселенцы, по ходатайству А.А. Головатого доставили в 1794 г. из Херсона на Тамань колокола для всех своих войсковых церквей на судах Черноморского флота, а затем, уже на войсковых судах подняли их вверх по Кубани «в войсковой город Екатеринодаринодар. Здесь благовестителей встретили черноморцы и с большой торжественностью, выгрузив их на берег и, взваливши на деревянные подкладки, доставили канатами на руках в саму крепость к церкви» [6]. Однако, колокол в 140 пудов оказался для временной конструкции слишком большим, что ускорило строительство войскового собора. Все же возведение храма как религиозного объекта, должно было иметь четкое политико-идеологическое звучание, связанное с колонизацией региона, что хорошо подчеркивала стихотворная речь, произнесенная основателем школьного дела кубанских казаков – протоиереем Кириллом Россинским на открытии собора:

«Где жил языческий народ,

Где грубых покрывал невежд небесный свод,

Там ныне возросли обширные святые грады,

Там чтущие Христа живут среди отрады!

Там прославляется единствен в Троице Бог,

Хранитель там живет святых преданий – строг;

Там храмы зиждутся с усердием священным

Там верные несут Творцу хвалу бессменно!»

Сам же вид войскового собора, по оценке открывавшего его протоиерея, должен был напоминать потомкам «о долге службы Черноморских казаков как земному, так и небесному царю, по воле которых они поселились в пустынном Кубанском крае, населенном прежде кочевавшими народами, не знавшими истиной веры христианской»[7].

Гораздо менее восторженно, чем официальная российская идеология, о казачьих церквях в регионе отзывались иностранцы, так же считавшие их главной достопримечательностью любого поселения. «Я посетил небольшой форт и причудливый казачий кафедральный собор, - описывал немецкий путешественник Мориц Вагнер свое пребывание в Екатеринодаре. - Это здание состоит из шести высоких гротескных колон. Два чудовищных колокола звоном созывают на вечернюю молитву – странным, грубым звуком, подобного которому я больше нигде не слышал. Я никогда так же не видел меньшего вкуса и более аляповатого украшения религиозных помещений, чем здесь. Алтари стонали от тяжести золотых и серебряных орнаментов, вокруг развешаны знамена и иконы святых, - а деревянные стены церкви невероятно грязны. Нимбы святых отлиты из чистого серебра, но сами лица нелепо искажены»[8]. Однако, даже немец-протестант, смотрящий на православный собор предвзятым взглядом, не мог не оценить политического смысла возведения религиозного сооружения в центре казачьей области: «Кубанские и терские казаки, как защитники империи на юге, - пишет он, - никогда не будут двинуты далеко от границы. Их назначение тесно связано с черкесами и убранство кафедрального собора в Екатеринодаре свидетельствует больше об их набожности, чем об их богатстве»[9].

Кубанские казаки, при этом, смотрели на свою святыню совершенно иными глазами и деревянный Екатеринодарский собор простоял более 70 лет – до строительства нового каменного Александро-Невского собора, после чего деревянное здание было признано ветхим и в конце 1878 г. разобрано. Старое убранство было сохранено и передано в новый храм, где, по отзыву местных краеведов, лишь «несколько икон под серебряными ризами одни только напоминают былую красоту первого войскового соборного храма черноморцев времен Екатерины Великой»[10].

 

Примечание.

1.      Екатеринодарский войсковой собор времен Екатерины Великой// Известия общества любителей изучения Кубанской области / Под ред. В. Сысоева, А. Дьячкова-Тарасова. - Екатеринодар: Тип. Кубанского обл. правления, Вып.1. 1899. - с. 69.

2.      Там же, с. 70.

3.      Там же, с. 71.

4.      Там же, с. 72.

5.      Там же, с. 72.

6.      Там же- с. 70

7.      Там же, с. 73.

8.      Wagner M. Travels in Persia, Georgia and Koordistan with sketches of the Cossacks and Caucasus. London, 1856. Vol I. –p. 114

9.      Opp. cit. - p. 115.

10.  Короленко П.П. Екатеринодарский войсковой собор… - c. 74.