top of page

Памятник поручику Гавронскому был возведен в начале 70-х гг. XIX в. в поселке Лазоревском Черноморской губернии. По словам губернатора, памятник «поручику Севастопольского полка Станиславу Гавронскому и 7 нижним чинам, павших в одной из последних их стычек с горцами, перед замирением края 18 марта 1864 г. находился около башни на юго-восточном углу» [1]. В отчете так же была представлена фотография всего комплекса[2].

Несмотря на то, что фоном для памятника послужили руины Лазаревского укрепления, он не имел отношения к обороне Черноморской береговой линии и, коммеморировал события одной из последних экспедиций Кавказской войны.

Занятие в 1864 г. фортов бывшей Черноморской береговой линии русскими войсками сопровождалось мелкими стычками с горцами, которые препятствовали продвижению колонн Даховского отряда по побережью и установлению над ними контроля. Столкновения сопровождались неизбежными военными потерями. «С высоты, на которой остановилась средняя колонна, - описывает инцидент историк Даховского отряда, -  открывался весь сбор убыхов и ахчипсуховцев.  В пяти верстах от Псезуапе впадает в море небольшая речка Годликх. Она течет в глубокой балке. По левую сторону балки, почти у самого моря, был некогда христианский монастырь. Теперь остались   от него только развалины каменных стен и ограды. От монастыря к стороне гор начинается большой по пространству и густой каштановый лес, а внизу под развалинами, в балке аул. Здесь-то горцы думали дать нам отпор. В ауле, в развалинах, обращенных в завалы, и около толпились убыхи и ахчипсуховцы. … Севастопольские и бакинские стрелки, сбросив ранцы на возвышенности, бегом с криком «Ура!», бросились вниз, прямо в аул. … Аул был тотчас взят. Горцы собрались наверху за завалами и открыли оттуда сильнейший огонь. Севастопольские стрелки, не останавливаясь ни минуты, полезли наверх на завалы. Две роты стали заходить неприятелю в тыл, две – с фланга. Артиллерия стреляла через головы. Горцы гикали, порывались броситься в шашки и делали залп за залпом. Как только стрелки поднялись, они не выдержали и пустились постыдно бежать – постыдно в полном смысле этого слова, не оглядываясь и не отстреливаясь. … У нас в этом деле убито семь нижних чинов да Севастопольского полка поручик Гавронский, командир 3-й стрелковой роты. Он умер от тяжелой раны, через полчаса после прихода на место ночлега. Со смертью его потерян один из лучших офицеров в отряде. Ранено 14 нижних чинов отряда и один офицер…»[3].

 

Лазоревское укрепление. Памятник поручику Гавронскому.

Описанный эпизод был типичным для всей Кавказской войны: тактика действий и горцев и русских колонн была будничной, а факт случайной смерти одного из младших офицеров с несколькими нижними чинами не являлся бы достойным сюжетом для мемориализации, если бы не одно обстоятельство. Трагизм событию придавал тот факт, что российские военные, погибли буквально за несколько недель до конца войны.

Сослуживцы рассказывали о последних минутах жизни российского офицера. «На горе, возле бивуака одного из севастопольских батальонов, на носилках лежал неподвижно бледный как полотно молодой офицер. Куда девались цветущее здоровье, свежесть, румянец! Пуля перебила ему ребро, раздробила печень и вышла в пояснице. Другая ранила в ногу и положила на месте коня его. Он исходил кровью, мутными глазами смотрел на окружающих и по временам начинал говорить. Генерал наклонился к умирающему и с четверть часа с ним беседовал, потом вынул из кармана сюртука его начатое накануне письмо к отцу, сказал еще несколько слов, перекрестил его, простился и встал. Раненый был спокоен. «Поедете в Петербург – обратился он прерывистым голосом к приезжавшему в отряд адъютанту – расскажите, как мы здесь умираем.» … И через минуту его не стало.»[4]

Однополчанами был сооружен памятник погибшему в бывшем Лазоревском форте, который вскоре оказался расположенным в центре мирного поселка и позиционировался современниками не как надгробие, а как напоминание о событиях, связанных с колонизацией края. В отчете губернатора он проходил как «одинокая могила, украшенная скромным чугунным памятником, с крестом вверху и с надписью на одной из сторон: “Станислав Гавронский, поручик Севастопольского полка, с 7-ю рядовыми. Убиты в деле с убыхами, 18 марта 1864 года, у развалин монастыря, в 5 верстах от р. Псезуапе”. Памятник этот сооружен иждивением офицеров 1-го линейного батальона, один из которых, говорят, участвовал в этой кровавой схватке. … Павшие в этой свалке офицер и солдаты были последними жертвами Кавказской войны, так как вскоре все горцы выступили в переговоры, имевшие результатом выселение их в Турцию»[5].

Будучи тесно связан с именем конкретного человека – Станислава Гавронского, монумент основывал свои формы на визуальных образах, употреблявшегося в частных надмогильных памятниках России в XIX в. Однако, по своему политико-идеологическому значению, он явно выступал не в роли частного захоронения, а как общественно-значимый монумент. «Памятник поддерживается на счет Министерства Внутренних дел по пар. 31 ст. 2 сметы расходов, - писал в отчете губернатор. В последнее время Черноморская бригада пограничной стражи вызвалась принять на себя заботу о поддержании памятника»[6].

 

Примечания.

 

1.     РГИА. Ф.1284, оп.188, д.357, л.1 об-2.

2.     Фотографию памятника См.: РГИА, ф. 1293, Оп. 169, д. 2805, л. 1.

3.     Даховский отряд. С. 75.

4.     Там же, С. 78.

5.     РГИА, ф. 128, Оп. 188, д. 375, л. 9.

6.     РГИА, ф. 128, Оп. 188, д. 375, л. 10.

bottom of page