Сам по себе камень выступал как исторический объект, но место памяти вокруг него следовало сделать более помпезным, и вскоре после строительства русского укрепления на Гунибе над свидетелем пленения Шамиля была возведена беседка – «каменная сень над камнем, на котором восседал 25 августа 1859 г. князь А.И. Барятинский, принимая пленного Шамиля. … Когда и кем была возведена беседка сведений не имеется»[4], - сообщал в своем отчете военный губернатор Дагестанской области. Уже через два десятилетия беседка, оставаясь без специального присмотра, начала разрушаться. Особенно сильно она пострадала во время восстания 1877-78 гг., когда мятежники несколько месяцев держали в осаде Гунибское укрепление и, разумеется, старались уничтожить в округе имперские маркеры разгрома Шамиля. «Беседку над камнем недавно разрушили горцы, осаждавшие Гуниб, - писал посетивший памятник в 1879 г. Е. Марков. – С них теперь взыскивается … Между прочим, и убытки Гуниба оценены в 400 рублей»[5].

В 1891 г., посетивший Гуниб командовавший войсками Кавказского военного округа генерал-адъютант Шереметьев «обратил внимание на безобразное состояние беседки … и у него, естественно, возникла мысль исправить беседку, придать ей приличный вид и расчистить несколько местность около нее. Вследствие сего в 1892 г. полковник Лишев, тогдашний начальник Дагестанской инженерной дистанции, по поручению генерала Шереметьева, составил проект сени над камнем, который был одобрен и полковнику Лишеву было отпущено 1600 р. на ее сооружение из сумм командующего войсками Кавказского военного округа. Сень в 1892-1893 гг. была сооружена и обошлась до 1800 руб.»[6].

Однако, из-за удаленности памятника от населенных пунктов, он не мог поддерживаться в своем первоначальном состоянии: крепостной гарнизон был немногочисленным и занят своими текущими работами, а прежние жители, после восстания 1877-78 гг. были переселены «вниз, подальше от грозной горы. Только кое-где видны неразлучные с русским духом капустные грядки наших солдатиков, обильно поливаемые водами ручьев. Все остальное – зеленое пастбище, по которому бродят лошади гарнизона»[7], - описывал плато Верхнего Гуниба, посетившие его Е. Марков. В этих условиях, выстроенная в березовой роще Сень Барятинского быстро пришла в запущенный вид и власти стали обдумывать меры по поддержанию памятника в порядке. В начале 1899 г. по распоряжению главноначальствующего гражданской частью на Кавказе, надзор за исправным состоянием беседки был возложен на одного из лесных сторожей Гунибского лесничества за плату в 2 рубля в месяц.

В июле 1899 г. Кавказский военно-окружной совет «дабы сохранить потомству этот памятник славы русского оружия в делах покорения Кавказа»[8] принял решение объявить Сень Барятинского официальным государственным памятником: «принять его в ведение Военно-инженерного ведомства и ввести в ведомость воинских зданий Дагестанской дистанции; сумму 247 руб. 15 к., требующуюся на исправление сени отпустить из инженерных сумм 1899 г.; ежегодный расход в 20 р. на ремонт сени отнести на те же суммы. В 1900 г. сень была исправлена за 242 р. 33 коп. и в феврале 1901 г. сдана под охрану администрации округа»[9]. С этого времени Сень Барятинского стала в империи самым известным и почитаемым кавказским памятником.

Ее облик был многократно запечатлен на различных снимках как военных, так и гражданских фотографов: «Сень» не была обойдена вниманием солдатами Апшеронского [10], и Самурского[11] полков, была в виде открыток растиражирована Военно-историческим музеем[12], попала в объектив камеры С.М. Прокудина-Горского [13]. Редкие имперские авторы, говоря о завершении Кавказской войны, не приводили снимки Сени как иллюстрацию к своей работе[14]. Сохранились не только снимки беседки Барятинского со всех сторон, но даже ее архитектурный проект[15].

Детальное описание, помогающее предельно четко составить образ старого памятника приводится в отчете военного губернатора Дагестанской области перед МВД. «Сень состоит из четырех капитальных столбов из белого урминского камня, прикрытая каменным же куполом, забутка над которым в виде крыши, оштукатурена цементным раствором. Три стороны сени представляют арки, а четвертая, задняя сторона забрана каменной стеной, имеющее в себе круглое отверстие с металлическим изображением георгиевского креста; над отверстием укреплена чугунная доска, окрашенная в серую масляную краску, с надписью: “На сем камне восседал Генерал-Фельдмаршал Князь Барятинский, принимая пленного Шамиля в 1859 году 25 августа”. Надпись не совсем точная, ибо князь Барятинский был пожалован генерал-фельдмаршалом лишь в декабре 1859 г.; на задней стороне задней стены такая же доска с надписью: “Сень сия сооружена в царствование Императора Александра III распоряжением командующего войсками Кавказского военного округа генерал-адъютанта генерала-от-кавалерии С.А. Шереметьева в 1892 году”. Над куполом сени на железном стержне укреплен медный трехсторонний орел над шаром и под короною. Под сенью лежит камень. Вокруг сени – березовая роща. Сень находится в ведении Дагестанской инженерной дистанции и под присмотром лесного сторожа. Находится в исправности» [16].

Как важнейшее место памяти, Сень Барятинского функционировала во время торжеств, посвященных празднованию 50-летия окончания Кавказской войны: вокруг нее планировалось 25 августа 1909 г. организовать праздничные мероприятия – в 8 часов утра устроить торжественный молебен и парад войск [17]. По этому случаю площадка возле памятника была расчищена, сам он – украшен российскими знаменами и гирляндами цветов [18], а по окончанию мероприятия, солдаты апшеронского полка сфотографировались возле памятника[19] и внутри Сени, гордо указывая на центр композиции снимка - памятную табличку под солдатским георгиевским крестом, напоминавшей зрителям о том, когда, где и кому сдавался в плен Шамиль[20]. Гордые и торжественные лица военных на снимке явно свидетельствуют, что послание, заложенное имперскими создателями данного памятника, было зрителями понято совершенно однозначно и именно в указанном выше свете.

Однако, свое идеологическое воздействие памятник на Гунибе мог оказывать только во время организованных властями торжеств. Все остальное время он не находил для себя зрительской аудитории.

 

Литература:

1.     Кавказ, 1909 № 193, с. 2.

2.     История Нижегородского драгунского полка. Т. VIII, с. 24.

3.     Петров. А. История 83-го Самурского полка. Петровск, 1892. - С. 343.

4.     РГИА ф.1284, оп. 188, д.122, л.6.

5.     Марков Е. Указ. соч. - С. 616.

6.     РГИА ф.1284, оп. 188, д.122, л.6об - 7.

7.     Марков Е. Указ. соч. - С. 617.

8.     РГИА ф.1284, оп. 188, д.122, л.6 об.

9.     РГИА ф.1284, оп. 188, д.122, л.6 об.

10. СГМЗ, Ф.48, д.49, Л. 60.

11. СГМЗ, Ф.48, д.36, л. 4.

12. РГИА, ф. 1293, Оп. 169, д. 323, л.1.

13. Прокудин-Горский С.М. Дагестан. Место пленения Шамиля. [Верхний Гуниб]// http://prokudin-gorsky.org/card.php?lang=ru&photos_id=1227. (Дата обращения 9.05.2017).

14. См, например, Потто В.А. История Нижегородского драгунского полка. Т. VIII, с. 30.

15. РГИА, ф. 1293, Оп. 169, д. 324, л.1.

16. РГИА ф.1284, оп. 188, д.122, л.7 - 7 об.

17. (ОР) РГБ, Ф. 58, К. 57, д. 3. Л. 43.

18. СГМЗ, Ф.48, д.49, Л. 60.

19. СГМЗ, Ф.48, д.49, Л. 79

20.     СГМЗ, Ф.48, д.49, Л. 81.