Пьедесталом была «искусственная скала» - сооружение, сложенное из крупных прямоугольных каменных блоков, уложенных хаотично внизу и переходящих вверху в пирамиду неправильной формы. Вся композиция, по мысли строителей памятника, должна была символизировать Гунибские скалы. Основание «скалы» внизу было перевито альпинистскими приспособлениями XIX в., изготовленными из металла. Они напоминали зрителю о том, как солдаты Апшеронского полка «с помощью веревочных лестниц и железных крючьев, взобралась на самую вершину горы»[3]. Символизм памятника усиливали стволы старых орудий, врытых в землю вокруг основания. Часть из них, прислоненные к стилизованной скале, перевитые металлическими веревками подчеркивали военные цели восхождения полка на гору.

Главным украшением памятника был коронованный имперский двуглавый орел, которому были приданы натуралистические черты. Раскрыв крылья, бронзовая птица с хищным видом сидела на вершине стилизованного Гуниба на солдатской винтовке с примкнутым штыком, как бы держа ее наперевес в лапах. Из-под винтовки на скалу свешивался лавровый венок, перевитый георгиевской лентой, а императорская корона, возвышавшаяся отдельно над головами и телом орла, была верхней точкой памятника, к которой вели все его линии, начиная с самого основания[4]. Вся композиция была явной аллегорией торжества имперской победы над опасным противником. Памятная надпись, укрепленная на пирамиде своей лаконичностью, как-бы уравновешивала символизм фигур, четко поясняя, кому потомки должны быть за победу благодарны: «Апшеронцам за Гуниб».

Полк гордился памятником и своими силами поддерживал его в исправном состоянии[5]. Военные регулярно устраивали около монумента торжества, как то, которое было запечатлено на снимке, сделанного во время мероприятий, посвященных 50-летию окончания Кавказской войны – тогда полк торжественно возложил венок к памятнику своих героев. По этому случаю площадь вокруг памятника была украшена государственными знаменами, которые развесили даже на фонарных столбах, а солдаты, выстроенные в почетный караул, выслушали торжественное богослужение у памятника и под боевыми знаменами прошли мимо него церемониальным маршем [6].

Памятник был одной из достопримечательностей города, местом для фотографирования не только офицеров и солдат полка, но и русских жителей[7]. Он изображался на памятных открытках, причем надпись на одной из них, сделанная на русском и французском языках гласила, что перед памятником позирует «ветеран участия взятия Гуниба». Таким образом, место памяти об окончании Кавказской войны, расположенное в главном административном центре Дагестана могло оказать гораздо большее идеологическое воздействие на население, чем гунибский памятник, воздвигнутый, хоть и в исторически правильном, но мало посещаемом месте. Понимая это, строители памятника в Темир-Хан-Шуре вложили в него гораздо больше средств и усилий, представили монумент в высокохудожественной форме, попытались поставить его в один ряд с памятниками Бородинской битвы или Колонной Славы по случаю завершения войны 1877-78 гг.

 

Литература:

1.     Эсадзе С.А. Штурм Гуниба и плен Шамиля. Одесса, 1909. - С. 13.

2.     РГИА. Ф. 1284. Оп. 188. Д. 122. Л. 2об.

3.     Кавказ, 1909 № 192, с. 3.

4.     РГИА, ф.1293, Оп. 169, д. 330, л. 1.

5.     РГИА. Ф. 1284. Оп. 188. Д. 122. Л. 2об.

6.     СГМЗ, Ф.48, д.49, Л. 8.

7.     СГМЗ, Ф.48, д.49, Л. 7.