top of page

Памятник должен был увековечить память о роли Апшеронского полка в битве, завершившей Кавказскую войну на Северо-Восточном Кавказе. Его фоновая история отсылала к описанию штурма Гуниба солдатами Кавказской армии.

В конце августа 1859 г. батальоны Апшеронского, Дагестанского, Самурского, Ширванского и отдельные команды других полков Кавказской армии со всех сторон окружили Гунибское плато и после отказа Шамиля сдаться, начали движение к вершине. Им оказывали сопротивление около 400 мюридов, ставших последней опорой имама, победа над которым ни у кого из участников штурма уже не вызывала ни малейшего сомнения. «Наступало утро знаменательного 25 августа, - писал в памятном юбилейном издании С. С. Эсадзе. – Был ранний час. Предрассветная мгла еще окутывала седым холодным туманом грозные твердыни Гуниба. Тихо, под прикрытием тумана, двинул с юга к обрывистым скатам горы 21 стрелковый батальон и 1 батальон апшеронцев под начальством командира Апшеронского полка полковника Тергукасова. Скрытно подошли молодцы апшеронцы к скалистому обрыву и во главе с батальонным, командиром, подполковником Егоровым, стали карабкаться на кручи. Перед ними возвышались целых три обрывистых утеса, высотою от 8 до 10 саж., нависших один над другим. Даже сам Шамиль считал их неприступными, а потому оставит, здесь лишь небольшой караул.

Молча, подсаживая друг друга, цепляясь за скалы крючьями, подставляя лестницы, лезли апшеронцы и перед изумленным караулом бесстрашного Шамиля неожиданно выросли ряды русских солдат, уже поднявшихся над вторым обрывом. Затрещала пальба по нежданным гостям. Но, как заколдованные, без выстрела, не обращая внимания на пули, храбро продвигались все вперед и вперед апшеронцы, и окружили вражеский караул. Солнышко застало 1-й и присоединившийся к нему 4-й батальоны Апшеронскаго полка уже на вершине Гуниба» [1].

В целях напиминания людям и о торжестве русского оружия в 1859 г., и о роли Апшеронского полка в разгроме имамата, должен был выполнять другой памятник, воздвигнутый в том месте, где он мог рассчитывать найти для себя широкую зрительскую аудиторию – в полковой штаб-квартире Апшеронского полка в городе Темир-Хан-Шуре. Он был открыт одновременно с гунибским памятником в 1894 г., строился на средства, собранные офицерами и пожалованные шефом полка – великим князем Георгием Михайловичем. Проект памятника был разработан самими военными – начальником Дагестанской инженерной дистанции полковником В. А. Лишевым. «Памятник участия 81-го Апшеронского пехотного полка во взятии Гуниба в 1859 г., на церковной площади. Памятник … состоит из искусственной скалы с бронзовым орлом наверху; кругом скалы врытые в землю орудия, от которых по скале – железные веревки с крючьями; на скале бронзовая доска с надписью: “Апшеронцам за Гуниб”»[2], - кратко сообщал о нем в отчете генерал-губернатор Дагестанской области.

Для своего времени, монумент был очень помпезным, причем в нем явно преобладала символическая, а не вербальная сторона. 

 

Темир-Хан-Шура. Памятник Апшеронцам за штурм Гуниба.

Пьедесталом была «искусственная скала» - сооружение, сложенное из крупных прямоугольных каменных блоков, уложенных хаотично внизу и переходящих вверху в пирамиду неправильной формы. Вся композиция, по мысли строителей памятника, должна была символизировать Гунибские скалы. Основание «скалы» внизу было перевито альпинистскими приспособлениями XIX в., изготовленными из металла. Они напоминали зрителю о том, как солдаты Апшеронского полка «с помощью веревочных лестниц и железных крючьев, взобралась на самую вершину горы»[3]. Символизм памятника усиливали стволы старых орудий, врытых в землю вокруг основания. Часть из них, прислоненные к стилизованной скале, перевитые металлическими веревками подчеркивали военные цели восхождения полка на гору.

Главным украшением памятника был коронованный имперский двуглавый орел, которому были приданы натуралистические черты. Раскрыв крылья, бронзовая птица с хищным видом сидела на вершине стилизованного Гуниба на солдатской винтовке с примкнутым штыком, как бы держа ее наперевес в лапах. Из-под винтовки на скалу свешивался лавровый венок, перевитый георгиевской лентой, а императорская корона, возвышавшаяся отдельно над головами и телом орла, была верхней точкой памятника, к которой вели все его линии, начиная с самого основания[4]. Вся композиция была явной аллегорией торжества имперской победы над опасным противником. Памятная надпись, укрепленная на пирамиде своей лаконичностью, как-бы уравновешивала символизм фигур, четко поясняя, кому потомки должны быть за победу благодарны: «Апшеронцам за Гуниб».

Полк гордился памятником и своими силами поддерживал его в исправном состоянии[5]. Военные регулярно устраивали около монумента торжества, как то, которое было запечатлено на снимке, сделанного во время мероприятий, посвященных 50-летию окончания Кавказской войны – тогда полк торжественно возложил венок к памятнику своих героев. По этому случаю площадь вокруг памятника была украшена государственными знаменами, которые развесили даже на фонарных столбах, а солдаты, выстроенные в почетный караул, выслушали торжественное богослужение у памятника и под боевыми знаменами прошли мимо него церемониальным маршем [6].

Памятник был одной из достопримечательностей города, местом для фотографирования не только офицеров и солдат полка, но и русских жителей[7]. Он изображался на памятных открытках, причем надпись на одной из них, сделанная на русском и французском языках гласила, что перед памятником позирует «ветеран участия взятия Гуниба». Таким образом, место памяти об окончании Кавказской войны, расположенное в главном административном центре Дагестана могло оказать гораздо большее идеологическое воздействие на население, чем гунибский памятник, воздвигнутый, хоть и в исторически правильном, но мало посещаемом месте. Понимая это, строители памятника в Темир-Хан-Шуре вложили в него гораздо больше средств и усилий, представили монумент в высокохудожественной форме, попытались поставить его в один ряд с памятниками Бородинской битвы или Колонной Славы по случаю завершения войны 1877-78 гг.

 

Литература:

1.     Эсадзе С.А. Штурм Гуниба и плен Шамиля. Одесса, 1909. - С. 13.

2.     РГИА. Ф. 1284. Оп. 188. Д. 122. Л. 2об.

3.     Кавказ, 1909 № 192, с. 3.

4.     РГИА, ф.1293, Оп. 169, д. 330, л. 1.

5.     РГИА. Ф. 1284. Оп. 188. Д. 122. Л. 2об.

6.     СГМЗ, Ф.48, д.49, Л. 8.

7.     СГМЗ, Ф.48, д.49, Л. 7.

bottom of page